Этой осенью Росимущество вновь приступает к сбыту конфиската после трех лет перерыва. По новым правилам. Легче ли будет нам купить конфискованные товары — одежду и обувь, мебель, автомобили, шубы, электронику? Об особенностях грядущей «распродажи» рассказала заместитель руководителя Росимущества Вероника Бобровская. И помогла заглянуть на склады ведомства, где хранится все это добро
Вероника Евгеньевна, что все-таки стало причиной «заморозки» продаж конфискованных товаров почти на три года?
Вероника Бобровская: Нормативная неурегулированность и непрозрачность процедур реализации, которые к тому же не менялись почти 20 лет. С 90-х годов конфискат продавался в основном не на торгах, а через уполномоченных поверенных лиц. На отсутствие конкурентных условий и обратила внимание Федеральная антимонопольная служба в 2012 году. В связи с чем реализация конфиската была остановлена. А нам пришлось провести диагностику системы, проделать большую работу по внесению поправок в федеральное законодательство. Сейчас готов документ правительства РФ, предусматривающий новые правила реализации обращенного в собственность государства имущества. Главный принцип — продажа конфиската на открытом рынке на аукционах. Мы ожидаем его принятие осенью.
То есть конфискат выходит из криминальной тени?
Вероника Бобровская: Криминальными историями занимаются компетентные органы. Но отражение сферы оборота конфиската в общественном сознании искаженное, как в кривом зеркале. Ведь как каждый из нас обычно думает? Все, что «не видно», это — в тени, а раз так, то, значит, прячут, а если прячут, то особо ценное имущество, которое можно купить за бесценок, но надо договориться.
Недостаток, закрытость информации всегда порождает домыслы. Это и есть та криминальная тень, о которой вы говорите. Но это — тени прошлого. Съездите на склады, посмотрите на эти «особо ценные» товары, учитывая более чем 2-летний срок их складирования.
Обязательно съезжу. И что я там увижу?
Вероника Бобровская: В основном вышедшее из употребления, морально устаревшее, с коммерческой точки зрения мало интересное имущество.
Кому нужны, например, ржавые чайники, электроприборы, бытовая техника, реальная потребительская ценность которых на фоне стремительно обновляющегося рынка упала до нуля. Можете улыбаться! На складах Росимущества есть и ключи от автомобилей, но без автомобилей, есть бирки от ювелирных изделий — без самих изделий. Журналы на иностранном языке. Мебель, которая рассохлась.
Только ли это, Вероника Евгеньевна?
Вероника Бобровская: Безусловно, в ряде случаев в Росимущество от таможенных и правоохранительных органов поступают и дорогие конфискованные автомобили, и мебель, и одежда, шубы тоже бывают.
И даже живность — медведи, редкие птицы, объекты флоры. Как правило, в этом случае нарушаются либо правила ввоза животных, либо обращения, либо содержания. Недавно, например, к нам поступил конфискованный лишайник. И бурые медвежата. Живность все же удается устроить на новое место жительства в зоопарки и питомники.
Получается, не все, что у вас есть на складе, продается?
Вероника Бобровская: Необходимо учитывать, что имущество конфискуется по причине противоправных деяний, в том числе нарушений правил и требований к качеству, безопасности товаров, документам.
Следовательно, такой товар априори не может далее поступать от Росимущества в продажу, а подлежит направлению на утилизацию и уничтожение. Кроме того, конфискат — это и орудия и предметы преступлений, что также в подавляющем большинстве случаев исключает возможность рассматривать такие объекты как товар, пригодный для потребления. Например, элитная иномарка, изрешеченная пулями, или игорный стол из дорогих сортов древесины, изъятый при ликвидации подпольного казино.
Тогда как понимать объявления на автобусных остановках о «распродажах конфиската»?
Вероника Бобровская: Это не что иное, как маркетинговый ход предприимчивых продавцов, играющих на стереотипах общественного сознания.
Сейчас территориальные управления Росимущества пополняют базу данных новыми объектами, готовыми к реализации на открытых аукционах, то есть товарами, которые имеют или сохранили еще коммерческую ценность и по результатам экспертизы допущены к употреблению — те же автомобили, техника, строительные материалы, оборудование, бытовой инвентарь. Мазут и иные виды продукции нефтехимии.
Все это Росимущество планирует реализовывать публично по рыночным ценам.
И как это будет?
Вероника Бобровская: Мы активно прорабатываем внедрение наиболее современных способов реализации — электронные аукционы на электронных торговых площадках. С обязательным размещением информации о всех выставленных на торги объектах на сайтах Росимущества, его теруправлений и на официальном сайте правительства РФ о торгах — torgi.gov.ru. Это обеспечит доступ для любого желающего, который считает возможным приобрести конфискованный товар.
В будущем это могут быть частные или государственные электронные площадки. Мы выберем те информационные ресурсы, которые наилучшим образом ответят задачам государства. Росимущество не будет больше выглядеть в глазах общественности большой барахолкой. Хотя большого вала покупательского спроса этой осенью мы все же не прогнозируем.
Это понятно, если так много неликвида. Скидки нужны.
Вероника Бобровская: Мы предложили правительству утвердить новые правила торгов с понижением стоимости невостребованных товаров.
Если по первоначальной рыночной цене оценщиков товар не продан в срок, то автоматически, без переоценки он уменьшается в цене на 30 процентов. Если цена в итоге снизилась на 90 процентов, потребительского спроса нет, то тоже автоматически идет на переработку или на уничтожение.
О каком количестве товаров в целом идет речь?
Вероника Бобровская: В каких-либо единых единицах учета анализ не ведется. В среднем, если считать в кубических метрах, на складах Росимущества сегодня около 120-150 тысяч кубометров конфиската.
Как думаете снижать затраты на содержание конфиската?
Вероника Бобровская: Одна из идей — реализация «с колес». То есть с момента вступления в силу решения суда о конфискации имущества до размещения информации о его продаже на электронном аукционе должно пройти минимум времени. Есть предложение по оперативному уничтожению и переработке конфискованного игрового оборудования и игровых автоматов без дополнительных временных и финансовых затрат на проведение экспертизы.
Еще один из вариантов — сокращение «прогона» конфиската между различными местами его хранения. Недавно мы принимали участие в совместном совещании с руководителями Федеральной таможенной службы, где предложили коллегам создавать совместные склады.
Почему именно здесь?
Вероника Бобровская: 60 процентов конфиската — от таможенных органов. Обкатав идею хранения имущества на совместных складах с коллегами из таможенных структур, можно распространить ее и на практику с правоохранительными органами и судебными приставами.
Также, уже на уровне самого Росимущества, мы приступили к созданию системы государственных складов хранения конфиската. Это избавит от зависимости от коммерческих организаций, их завышенных расценок на услуги по хранению конфиската. Оплата достигает иногда 30 рублей в сутки за кубометр, это колоссальные расходы.
Росимущество уже готовит два пилотных проекта госскладов по размещению конфиската в Псковской области и Приморье. Эти два приграничных региона — лидеры по поставкам от таможенных органов конфискованного имущества.
а 2013 год в стране выявлено около 3 миллионов кубометров незаконно вырубленной древесины. В Росимущество поступило всего 100 тысяч кубов конфискованной и изъятой древесины. А остальная где?
Вероника Бобровская: Объективно, с момента выявления незаконно вырубленной древесины до момента принятия судом решения о конфискации проходит иногда до двух лет. За это время древесина либо гниет, либо ее растаскивают.
Что делать?
Вероника Бобровская: Мы предложили Минприроды, Рослесхозу и главам регионов идею передачи полномочий по распоряжению конфискованной древесиной от Росимущества на региональный уровень.
Исходим из того, что только регионы, имеющие инфраструктуру, смогут обеспечить и ее складирование, и сохранность, и транспортировку, и переработку.
На «местах» находятся и ее основные потребители, которые в первую очередь заинтересованы сохранить свои лесные богатства. Все средства от реализации конфискованной древесины пойдут на нужды местного бюджета. Необходимо внести эти поправки в Лесной кодекс и принять постановление правительства. Более половины регионов поддерживают наше предложение.
А что происходит с незаконно выловленными крабами, осьминогами, лососем, иной рыбой?
Вероника Бобровская: Все ценные породы рыб, крабы являются именно тем высоколиквидным дорогостоящим товаром на рынке, который мог бы принести колоссальный доход в бюджет. Тогда как затраты государства на уничтожение водных биологических ресурсов значительны.
Какое может быть решение?
Вероника Бобровская: Может быть, стоит сократить список ценных видов рыб, крабов, которые идут на уничтожение. И открыть возможность продажи на открытых аукционах, в том числе для переработки.
За чей, кстати, счет конфискат уничтожается?
Вероника Бобровская: За счет собственника имущества — государства. Это весьма сложная и дорогостоящая процедура, поскольку требует жесткого соблюдения экологического и природоохранного законодательства, наличия специальных условий, технологий, оборудования.
В среднем, в 2015 году на содержание одного кубического метра конфиската, включая расходы на хранение, экспертизу, оценку, уничтожение, федеральным бюджетом выделено по 12-15 рублей в день. Для сравнения: в 2011-2012 годах объем финансирования составлял порядка 800 миллионов рублей, на сегодня — 590 миллионов рублей. Уничтожение — одно из самых затратных после хранения имущества составляющих.
Росимущество предложило Минсельхозу и Росрыболовсту подумать над этим.
Вероника Евгеньевна, Росимущество обязано продавать еще и арестованное имущество физлиц. В свое время оно делило полномочия со службой судебных приставов. Как сейчас?
Вероника Бобровская: Кстати, самое распространенное заблуждение состоит в том, что арестованное и конфискованное имущество — это одно и то же.
Если конфискованное имущество становится собственностью государства и Росимущество распоряжается им как собственник, то в отношении арестованных в рамках исполнительного производства вещей и объектов у нас есть только полномочия продавца, не более.
Но оценку вы проводите?
Вероника Бобровская: Росимущество никогда не проводит оценку или переоценку арестованного имущества должников. Это прерогатива и обязанность приставов либо суда.
Обращаю на это особое внимание читателей «РГ». Поскольку массовые конфликты и жалобы граждан, должников и взыскателей, связанные с продажей арестованного и заложенного имущества, в первую очередь жилья, касаются именно оценки выставленных Росимуществом на продажу арестованных объектов.
То есть это вопрос не к вам. Тогда объясните, пожалуйста, почему, к примеру, я покупала авто за 1,5 миллиона рублей, а когда его забирают за долги, выставляют цену гораздо меньшую.
Вероника Бобровская: Я добавлю к вашему примеру: особую социальную напряженность вызывают ситуации с продажей арестованных квартир и домов. И это понятно — люди теряют не только жилье, но и остаются зачастую с непогашенным до конца долгом.
И почему?
Вероника Бобровская: Люди не учитывают, что по закону установлены жесткие сроки на принудительную продажу арестованного имущества — 2 месяца. Машины и квартиры должны срочно найти нового хозяина, а кредитор получить от приставов деньги в счет погашения долга.
Это достаточно сложно, учитывая широкое предложение на рынке. Но рыночную оценку при несогласии можно обжаловать в сроки и в порядке, установленные законом об исполнительном производстве.
Но ведь и сам хозяин может продать! Почему он лишен такого права?
Вероника Бобровская: Такие идеи сейчас активно обсуждаются. Уже сейчас действует порядок, при котором малоценное имущество стоимостью до 30 тысяч рублей служба судебных приставов предлагает на самостоятельную реализацию должникам, физлицам.
Практика показывает высокую эффективность такого подхода. Мы его, безусловно, поддержали и поддерживаем. Но надо идти дальше — передавать имущество вне зависимости от его оценочной стоимости на самостоятельную реализацию либо самому должнику, либо взыскателю, минуя передачу от приставов на продажу в Росимущество.
Идей по реформированию системы реализации арестованного имущества должников много. Ключевым, я бы даже сказала, революционным, шагом станет передача всех полномочий продавца от Росимущества в ведение Минюста, в компетенцию судебных приставов.
Система меняться не любит. Но, как известно, под лежачий камень вода не течет, и Росимущество упорно движется в сторону перемен порядка обращения изъятого имущества.
Российская газета
